Каждая женщина рождается только дочерью, матерью она может лишь стать. Вопрос становления матери очень непростой и был исследован большим количеством психоаналитиков за последние десятилетия. Каждая женщина знает с рождения как быть дочерью, но перед лицом брака и материнства становится сложно найти свою идентичность. Зачастую брак становится тем поворотным пунктом, который навсегда разделяет настоящее и пору детства, когда дочь была только ребенком своих родителей. Хотим мы того или нет, мы бессознательно наследуем наших матерей (ведь именно они закладывают основу будущих взаимоотношений с детьми), и в момент рождения собственных детей женщина оказывается как будто бы на одной ступеньке с матерью, и это не всегда оказывается чем-то простым.
В своей книге «Мать, мадонна, блудница» психоаналитик Эстелла В. Уэлдон приводит пример, который ярко иллюстрирует эту проблематику. «Как-то я задала вопрос большому количеству мужчин: «Когда вы видите беременную женщину, с кем вы себя идентифицируете?» Почти все ответили: «С ребёнком». Можете ли вы представить хоть одну женщину, которая ответила бы также?»
С психоаналитической точки зрения, этот поворотный момент требует от девушки, чтобы она выстроила собственную идентичность замужней женщины, которая символически означает, что она достигла позиции, до сих пор принадлежавшей той, кто ее и занимал, – ее матери, то есть позиции супруги и матери детей мужчины.
Так как материнство представляет собой процесс трансформации, которая происходит не только на биологическом уровне, вся жизнь полностью изменяется, в том числе идентичность женщины. Любые перемены приносят свои радости и огорчения, свои трудности и ошибки.
Каролин Эльячефф в книге «Дочки-матери. 3-й лишний?» детально описывает разных матерей, и их отношения с дочками. Это и «матери, которые больше чем женщины», когда привязанность матери к ребенку обретает экстремальные и извращенные формы, как например в романе Эльфриды Елинек «Пианистка», когда дочь должна оставаться дочерью, пока мать остается живой. Это и «женщины, которые больше чем матери», что находятся на другом конце спектра отношений «дочки-матери». Эти женщины готовы быть супругами, любовницами, звездами, но никогда — матерями, для дочерей не остается рядом с такими матерями никакого места, ни единой возможности проникнуть в околоматеринское пространство. Также существуют женщины, которые последовательно воплощают в себе оба способа самоосуществления по отношению к дочерям: «и как матери, и как женщины, или, точнее, то как матери, то как женщины». Речь идет не о наслоении или своего рода смешении этих двух состояний, а о поочередном перескакивании из одного состояния в другое, которое происходит достаточно быстро и остается вполне обратимым, что всегда одинаково проблематично для дочери. В этой ситуации дочь совершенно теряется, не понимая, кто сегодня ее мать.
Когда мы говорим о спектре материнской любви, важно понимать, что на полюсах находятся не «хорошие» (заботливые) и «плохие» (равнодушные) матери, а скорее две крайности проявления материнства, одинаково вредоносные для дочерей. Как пишет К. Эльячефф, обе крайности проявляются в том, что между матерью и дочерью устанавливаются достаточно длительные и прочные связи, которые провоцируют типичное поведение «трудных» дочерей, либо задыхающихся из-за отсутствия между ними и собственной матерью свободного пространства, либо, наоборот, раздавленных неприступностью этого пространства.
Такой дочери не хватает психического ресурса, чтобы высвободиться из материнской оболочки, то есть принять материнское разочарование, оставив ее неудовлетворенной; что может повлечь за собой катастрофические саморазрушительные тенденции (наркомания, самотравмирование, попытки убийства и самоубийства). Для взаимоотношений дочери и матери принципиально значимой является роль третьего, который в патологичных отношениях часто или исключен, или исключителен. Иначе говоря, отношения матери и дочери – это отношения не двух, а всегда трех человек. И игнорирование и, особенно, полное отрицание роли третьего в этих отношениях, в конечном итоге, и приводит к самым серьезным и разрушительным последствиям.
Третий участник может позволить и дочери, и матери занять свое место, что позволит обрести равновесие. И это равновесие подразумевает, что дочь не исключена из этого пространства, и не становится чем-то исключительным в нем, то же самое относится к матери. Роль отца сложно переоценить, он тот, кто создает барьер, позволяя избежать смешения идентичностей, и одновременно является посредником, препятствуя проявлению посягательств одной личности на другую, в частности, материнскому захвату личности дочери или наоборот, дочерью своей матери.
Идеальные матери, идеальные отцы, идеальные дети, как собственно и идеальные отношения существуют только в воображении людей. Но существуют достаточно хорошие родители и дети, и удовлетворительные отношения, которые неизбежно и постоянно изменяются. И необходимым условием для этих отношений является то, что они не должны исключать ни отца, ни мать, ни детей.
