Сам термин «семейные мифы» был предложен для обозначения защитных механизмов, работа которых направлена на поддержание единства и сплоченности семьи. Можно сказать, что семейный миф — это способ описания семейной идентичности, некая формообразующая и объединяющая всех членов семьи идея, или образ, или история.
Зачастую цель семейного мифа — скрыть или представить в ином свете неудовлетворенные потребности членов семьи, происходящие между ними конфликты, неоправдывающиеся ожидания и ложные иллюзии, а также согласовать некие идеализированные представления друг о друге.
Например, если доминирующим эмоциональным фоном семьи является переживание отсутствия чувства безопасности и базового доверия к миру, что вступает в противоречие внутренней концепцией, приписывающей открытость, доверие, доброжелательность, то механизм проекции приведет к формированию враждебного отношения к социальному окружению, к сплочению семьи на основе единства намерений противостоять внешней агрессии — и образуется так называемая «семья-крепость». Вытеснение представляет собой подавление одним из супругов своих отвергаемых личностных качеств в сочетании с культивированием их в партнере. Например, жена, осуждающая и подавляющая в себе агрессивность, недоброжелательность в отношении мужа, провоцирует его на агрессивное поведение в ситуации конфликта, в результате чего рождается семейный миф об идеальной терпимой жене — «мученице, несущей свой крест» и муже-злодее.
Семейные мифы — это своего рода гомеостатический механизм, их цель заключается в поддержании «устойчивого состояния». Семейные нарушения — это часто следствия существующих мифов, которые удерживают жизнь семьи в определенных границах.
Семейный миф может иметь четкую связь с культуральными мифами, такими как идеализированные представления о браке и семейной жизни, преподносимые по телевидению, в фильмах и литературе. Например:
- счастливые супруги не спорят;
- большинство людей находят удовлетворение всех своих потребностей внутри семьи;
- в благополучных браках супруги всегда все рассказывают друг
другу;
Также немаловажную роль могут играть семейные мифы, которые передаются из поколения в поколение, например:
- мы – дружная семья;
- женщины в нашей семье немножко сумасшедшие;
- мы – герои
- в нашей семье все много работают
И многие другие. Также мы знаем множество семейных мифов «о волшебной силе любви» и мифы «о вечной любви».
Чтобы более полно проиллюстрировать, как семейный миф может влиять на психическую динамику, рассмотрим пример Сельвини Палаццоли из книги «Парадокс и контрпарадокс».
Речь пойдет о мифе «Один за всех и все за одного». История семьи Казанти начинается в первые годы прошлого столетия, на большой уединенной ферме в одном из экономически отсталых районов центральной Италии. Семья: муж, жена и 5 сыновей. Все работали на ферме, это был тяжелый физический труд. Со временем первые четверо братьев были уже женаты какое-то время и привыкли к семейной жизни, когда Сиро, младший сын, вернулся с войны. Он отсутствовал несколько лет, с 1940 по 1945, воевал и повидал много такого, что обитателям фермы и не снилось. После демобилизации из армии он вернулся на ферму и почувствовал себя там подавленно и отчужденно. В отличие от своих братьев, которые женились на местных девушках, Сиро выбрал себе в жены Пию, с которой он познакомился во Флоренции, когда служил в армии. Отец Сиро после многих колебаний и сомнений насчет «городской девчонки» в конце концов приняли ее. Они поняли, что она серьезная девушка, будет много трудиться и никогда не станет жаловаться.
Но времена изменились. В семье росла напряженность. Невестки, привыкшие к положению рабынь и служанок в семье, были потрясены, увидев элегантных женщин, которые курили и даже водили машины. Они начали роптать на свои ограничения, а самые отважные даже пытались уговорить мужей покинуть ферму. Но, видя опасность, пятеро сыновей объединились с родителями, образовав молчаливую коалицию. Они должны были держать в подчинении своих женщин. Не могло быть никакой речи о жалобах, выражении неудовлетворенности или о зависти. Всем должно было быть ясно, что в распределении работ и расходов нет никакой несправедливости: все делалось с соблюдением полного равенства. В отношении детей точно так же не допускались сравнения или оценки, соперничество было немыслимо, дети одного были детьми всех.
Так родился семейный миф «Один за всех и все за одного», в который верили все их знакомые. Пиа, жена Сиро, сыграла немалую роль в сотворении мифа. Пиа была мудрой, всегда готовой помочь, беспристрастной матерью всех детей клана. С собственными детьми ей не повезло: она родила двух дочерей, а в семье ценились сыновья. Она обращалась с ними так же, как с их племянниками и племянницами, не выказывая никаких предпочтений.
На этом этапе мы обнаруживаем устойчивый семейный миф. В отсутствие альтернатив, информации и конфронтации не было и конфликтов. Но когда второе поколение — Сиро и его братья, — выросло, то стало ощущаться разрушительное напряжение. Труд фермера-арендатора считался теперь унизительным и подневольным. Чтобы оставаться вместе, они должны были создать миф — продукт коллективного творчества, стойкость которого позволит группе устоять против любых разрушающих воздействий.
Этот миф, подобно всем другим, накладывает на своих приверженцев определенные ограничения, которые в конце концов приводят к грубым искажениям реальности. Вследствие этого миф меняет перцептивный контекст семейного поведения, давая готовые объяснения правил, управляющих отношениями внутри семьи. Более того, содержание мифа отражает отчуждение группы от реальности, отчуждение, которое мы, таким образом, можем назвать патологическим. Но для детей, рожденных в этой группе, миф, поскольку он существует, есть часть реальности, в которой они живут и которая их формирует.
Миф Казанти, донесенный до третьего поколения и обретший к тому времени получил полную законченность. К концу 1960-х вследствие кризиса, охватившего фермеров-арендаторов, пятеро братьев решили переселиться в город. Они основали строительную фирму, которая тут же начала приносить доход. И вновь миф восторжествовал: все они вселились в один дом. У них были отдельные квартиры, но двери всегда были открыты для всех членов клана, и они могли навещать друг друга в любое время и без предупреждения.
По мере того как подрастало третье поколение, ситуация осложнялась. Миф должен был приобрести большую ригидность, поскольку ожидания членов группы изменились и разрушительные тенденции усилились. Мелкобуржуазное общество, в которое попали Казанти, отличалось конфронтациями и соперничеством. Детей сравнивали по их успехам в школе, по их физическим качествам, по их дружеским контактам и популярности. Новости и слухи перелетали от дверей к дверям; окна превращались в наблюдательные посты.
Миф Казанти предельно кристаллизовался. Даже двоюродные Казанти были истинные братья и сестры, они разделяли радости и огорчения друг друга. Вместе они переживали неудачу одного, вместе радовались удаче другого. Непреложное, хотя и ни разу не провозглашенное правило запрещало им не только реплики, но и любые жесты, которые можно было бы истолковать как ревность, зависть или соперничество.
Когда Сиро вместе с кланом переехал в город, его дочерям было пятнадцать и восемь лет. Старшую звали Зита. Нора, вторая дочь Сиро, была еще маленькой девочкой. Она проводила время с двоюродной сестрой Лючианой, с которой они к тому же учились в одном классе. Нора была ближе к Лючиане, чем к родной сестре. Худенькая и невзрачная, Лючиана отличалась живостью ума и честолюбием и всегда была первой ученицей в классе. Нора же не проявляла интереса к школьным занятиям и не завидовала успехам кузины.
В тринадцать лет с Норой произошла поразительная метаморфоза. Прежде лишь хорошенький ребенок, она вдруг превратилась в необычайно красивую девушку. Ее вместе с Лючианой и другими кузинами и подругами заставляли выезжать на пикники и ходить на танцы по воскресеньям. Почти каждый раз она возвращалась подавленная, но не могла объяснить почему.
В школе ее дела пошли плохо. Даже когда она учила урок, она не могла ответить на вопросы. Вскоре после своего четырнадцатилетия она внезапно перестала есть. Всего за несколько месяцев она превратилась в скелет и должна была оставить школу.