Работа над переводом книги «Ненависть любви. Логика перверсивных парных отношений» M. Hurni и G. Stoll.  Раздел 1. «Перверсивные отношения». Глава 2. «Наблюдение за перверсивными парными отношениями». Часть 3. «Перверсивный выбор объекта»

Перевод носит ознакомительный характер.

Перевод Евграшина М. В.

Читать предыдущие части:

3. Перверсивный выбор объекта

Клинические наблюдения в этой области говорят об общих и повторяющихся особенностях. Они показали нам, что выбор партнера был не только не случайностью (Lemaire, 1979), но, и более того, он происходил в условиях, совершенно чуждых обычной логике: где можно было бы ожидать восхищения каким-то качеством, мы находим радость от триумфа над слабостью; где можно было бы предположить эротическую привлекательность, мы обнаруживаем оппортунистический расчет и скрытое сексуальное отвращение: искаженный результат законной надежды на создание пары. Отчеты опрошенных пациентов дают нам типологию перверсивного способа установить знакомство.

Договор

Пара A .— “Новая метла чисто метет”, ответил нам пациент на наш вопрос о его новой подруге. Он выдал эту унижающую фразу веселым, дружеским тоном. Так изощренная атака была замаскирована и не была воспринята его подругой, низведенной в ранг метлы. Пациент уже несколько раз был женат и с его последней женой у него были садомазохистические отношения, в которые были включены также их общие дети. Нынешние отношения были, по его словам, «под угрозой монотонности и скуки» (типичная перверсивная тема). С самого начала между ними был заключен договор, противоречащий общепринятым нормам морали: у него создалось впечатление, что он готов жениться на ней; она вступила в отношения при условии, что у них будут дети. «Она хотела детей», — сказал он о своей подруге-метле тоном покупателя, который не доволен товаром. Собственно, он категорически отказался жениться на ней. С этого момента ее сексуальное желание исчезло — возможно, в отместку. Отвечая на вопрос о причинах, которые мешали ему участвовать в обусловленном браке, он ответил: «Брак стоит больших денег», таким образом разрушая аффективное содержание отношений.

Пара  B. Мужчина, израильтянин, женился на женщине из Швейцарии. Это был брак по расчету с целью выгоды от получения разрешения на работу в обход законов. Эта сделка исключала любую аффективность. Все провалилось, когда после свадьбы он перестал придерживаться соглашения, требуя сексуальных отношений и тем самым превращая сексуальность в поле битвы. Конфликты стали еще более жестокими, когда его жена начала страдать тяжелой сексуальной фобией.

Пара С. — Пациент из Швейцарии пришел со своей темнокожей женой; он женился на ней в 1985 году в Южной Африке. Можно было бы ожидать драму в стиле «Ромео и Джульетты», но на этот раз со счастливым концом. Однако этого не случилось; им обоим нравилось воспоминать о хитростях и стратегиях, к которым их вынуждал безжалостный апартеид, чтобы уклониться от действующего в те времена закона. Брак подтвердил их триумф, но также и ослабление их интерсубъективного напряжения и взаимного очарования. Сексуальные проблемы, возникшие с тех пор, возобновили перверсивную игру с законом, но на этот раз с законом брака. 

Пара D. — «Моя подруга ответила на небольшое объявление, чтобы пошутить надо мной», — сказала она; «Из любопытства я все же согласилась». Она была нидерландкой, находилась в Швейцарии как “хостесса». Он дал объявление, так как находил, что «пришло время жениться и прежде всего иметь детей». Через некоторое время она стала торопить его с походом в ЗАГС, чтобы легализировать их связь, так как иначе она должна была бы вернутся в Нидерланды. Швейцарский паспорт был для нее чрезвычайным искушением, в то время как материнство вызвало у нее отвращение. «Таким образом, вы оказывали на нее давление, чтобы она пошла вам на уступки?», — спросили мы у мужа несколько возмущенно (проективная реакция с нашей стороны, которую перверсивная динамика оставила без внимания и упустила из вида, при условии, что она никаких причин для возмущения не видит). «Нет, это было не нужно», — тихо ответил ее муж: «Ее родители это взяли на себя». С момента замужества она стала страдать фригидностью, которая после рождения ребенка превратилась в сексуальное отвращение. Здесь можно найти, в происхождении властных отношений, почти парадоксальный договор с содержанием, которое подчиняется закону, нарушая его.

Пара Е. —  Мужчина, по-видимому, из большого великодушия, оплатил учебу своей жене-азиатке, которая была гораздо младшего него.  В его глазах это выглядело так, что теперь она должна всю жизнь быть ему обязана за эту щедрость (другими словами, он ее купил). Она согласилась на такой контракт; но как только диплом был у нее в кармане, она отказалась его соблюдать, у нее появились любовники, и она стала обвинять своего мужа, что он сделал ее фригидной.

Не случайно, что в нашей практике транскультурные пары так многочисленны. Эта констелляция сама по себе упрощает использование перверсивных механизмов, таких как владение другим, игра с законом и изоляция другого. 

Эти примеры позволяют нам продвинуться дальше в теоретической разработке перверсивного выбора объекта. Во-первых, они иллюстрируют решающую роль договора в последующих взаимоотношениях, включая сексуальные отношения. Неявные пункты  договора в основном подчиняются другим критериям, как явно упомянутые выше и изображенные виды запретной темы. Важность таких контрактов в области сексуальных перверсий известна не только с времен Захер-Мазоха. Мы их также находим в перверсиях отношений как элемент, который позволяет перверсивным отношениям продолжаться и связывает двух партнеров вместе. Этот договор выглядит парадоксальной ценностью, которая  словно позволяет бред и одновременно его сдерживает. Это своего рода залог или защищающий пакт для обеих сторон, но его реальное значение является секретом, фетишем пары. Не смотря на это, он будет скрыт от каждого из партнеров, чтобы без ведома другого причинить ему боль. У нас часто складывалось впечатление, что пары обращаются к нам, когда в поединке за договор один партнер над другими одержал победу. Но, как мы увидим, для этой интерпретации есть некоторые оговорки; партнер, который предположительно испытывает сложности, может тайно подстрекать другого к нарушению договора.

Этот договор всегда содержит специфическое перверсивное условие, например, нарушение закона: право на гражданство, законы апартеида (которые, конечно, несправедливы, но тем не менее существуют). Варианты этой “игры” могут состоять в смешивании профессиональной и личной сферы, особенно когда первая включает некоторую определенную асимметрию между партнерами: Шеф женится на своей секретарше (см. ниже, г-н и г-жа К.), медсестра выходит замуж за своего пациента, опекун за его подопечного. Помимо  конкретных преимуществ, которыми нельзя пренебречь (личный секретарь, способствовавший профессиональному продвижению и т. д.), а также возможностей двусмысленного взаимодействия, которые предлагаются паре, мы также сталкиваемся здесь с инцестуозным эквивалентом, парадигматическая фигура перверсии в наших глазах, как мы еще увидим.  Эта игра с законом достигает высшей точки в нарушении социальных, этнических или биологических законов, например, при весьма сомнительном усыновлении. М. де Мюзан описывает такой случай: 

«Повторный брак с проституткой […] вскоре заканчивается разводом. […] От этого брака он оставляет только служанку, которая им прислуживала и которую он сделал своей приемной дочерью» (де Мюзан 1977, см. также случай Лолиты Набокова).

Мы увидим, что усыновление и некоторые методы искусственного оплодотворения для первертов особенно привлекательны: с одной стороны, как возможность нарушить биологический закон размножения, с другой стороны, как доказательство их нарциссического всемогущества. 

В то время как сам договор и его цели отрицаются, деньги — это вопрос первостепенной важности, что адресуется без застенчивости или даже с торжеством. Это предоставляет  перверсивной логике главное основание или даже оправдание каждого действия, которое имело бы аффективный смысл для невротической пары. «Почему нужно жениться, если вы живете вместе восемь лет? Каждый задается этим вопросом, и фактически нет никакой причины, это просто происходит таким образом: если я должна умереть прежде него, Вы понимаете, то в один момент внезапно появляется огромное количество неизвестных внучатых племянников или кузенов, вот почему я хотела, чтобы все было урегулировано должным образом, Вы понимаете, что я имею в виду, не так ли?”. Еще одна пациентка, которая прошла безуспешное лечение от бесплодия, настаивала на максимально быстром лечении из-за ее фригидности. Не задаваясь никакими вопросами о ее симптоме, она запланировала это лечение как соматическую терапию в качестве еще одного технического средства достижения материнства. Это было на самом деле обязательным условием ее отчима, чтобы иметь возможность получить значительное наследство. В каждых перверсивных отношениях деньги играют ярко выраженную роль, которая радикально отличается от “обсессивной” функции денег при неврозе навязчивости: в случае перверсии она находится на службе соблазнения, влияния, принуждения или унижения другого. Может быть так, что это представляет собой для перверта своего рода замену человеческих отношений, столь чуждых ему.

Все наши наблюдения ясно показывают, что в этом специфическом выборе присутствует по большому счету оппортунизм. Вид на жительство, разрешение на работу, секретарша, горничная, квартира, социальное положение, наследство: каждый ищет одно очень конкретное преимущество. Отметим, что такой поступок этих пар вовсе не является неблаговидным, а скорее умным. То же отношение впрочем встречается и при разводе: так пациентка заливалась горючими слезами отчаяния в связи с внезапным сообщением ее партнера во время сеанса, что он решил развестись. Рыдая, она выразила свое желание уехать, быстро уехать “в Германию”. Опешив, терапевт осведомился, есть ли у нее там семья. “Нет», она ответила: «Я еду, чтобы учить там язык».

Как все начиналось: Антипара 

Вопрос «Как вы познакомились?» — неотъемлемая часть нашего сбора анамнеза. Мы заметили, что все невротические пары смотрят друг на друга в этот момент, разделяя краткий момент ретроспективной интимности, краткой проникновенной улыбки, даже в разгар ожесточенного спора. Перверсивные пары напротив цепенеют от смущения  от этого вопроса; каждый ждет, что другой начнет, и, наконец, они упоминают то или иное внешнее обстоятельство, которое заставило их познакомиться. 

Характерным для сообщения о знакомстве перверсивной пары являются анекдотический тон и отсутствующая эмоциональность, как у этого пациента: «Я получил адрес, прежде чем полетел в Афины; когда я приехал, я позвонил, получил приглашение, и вот так дело пошло в ход». Помимо отсутствия аффективности, возможно случайное использование слова «дело». Никакой радости, никаких «ключевых событий», вокруг которых часто кристаллизуются воспоминания и близость невротических пар. Разумеется, это не символы предательства или демонстрация влюбленности. Глубинное понимание уступает место сговору. Знакомство перверсивной пары рассказывается как сухое сообщение на основе фактических данных. В этом отношении это напоминает встречу “психотического” типа, классически описанную как случайный результат. Eiguer дает хороший пример:

«Мы были оба практикантами, немного изолированы и тосковали по дому. Однажды мы решили пригласить на обед двух секретарш из нашей компании. Одна из них стала моей женой. Почему она? Это совсем просто. Другой практикант был высокий, а я н