Эта лекция была прочитана Хайнцем Кохутом 22 ноября 1974 года для студентов Чикагского университета психоанализа. В данной лекции  Кохут рассказывает об интроспекции и эмпатии как методе и процессе, а не «технике». Он говорит, что несовершенство в методе неизбежно, и стремление к усовершенствованию – лучшее, что мы можем сделать. Кохут обращается к своим ранним статьям, и подчеркивает, что аналитик является эмпатийным, и что эта когнитивная деятельность определяет анализ. Он показал, что нет другого способа аналитического наблюдения, кроме эмпатии, что нет никакого другого способа узнать психологические данные, кроме как через интроспекцию и эмпатию.

Также в этой лекции Кохут рассматривает и противопоставляет влечение и самость. С точки зрения Х. Кохута, сдвиг акцентов о первичности самости имеет огромное клиническое значение. Он защищает свою теорию, считая ее полностью в духе психоаналитической традиции.  Кохут считает, что смещение акцентов, которое он предложил, ничего не выбрасывает из предыдущей классической теории психоанализа, предложенной З. Фрейдом, а только ее дополняет. Говоря о самости, Кохут задается вопросом, остается ли он в рамках теории либидо. Он развивает эту тему, говоря, что он только уточняет некоторые моменты, детализирует, и что его теория полностью совместима с классическим пониманием теории либидо.

Перевод с английского Евграшина М.В.

Кохут: Хорошо, давайте начнем. Остались ли какие-то вопросы, касающиеся наших прошлых встреч? Да, д-р Л.

Кандидат: Мне хотелось бы узнать о разнице между стыдом и виной, а также получить исчерпывающую информацию о либидо и нарциссических аспектах по этому вопросу. У меня также есть несколько вопросов о мазохизме. Я надеялся, что кое-что из этого будет обсуждаться.

Кохут: Да, хорошо. У кого-нибудь еще есть темы для обсуждения?

Кандидат: Мне было бы интересно узнать о вашем использовании термина перенос. У меня сложилось впечатление, что он в значительной степени был ограничен аналитической ситуацией и что он не может быть введен в любую другую область. Тем не менее, вы, кажется, используете его в более широком смысле. Вы выводите его из психоаналитического контекста.

Кохут: Хорошо. Кто-то еще хочет добавить другие предложения по темам? Они не должны быть ограничены спецификой моих интересов — Я не так уж и ограничен в моих интересах. Да, мои статьи и книги были посвящены одному направлению в последние годы, но это не значит, что меня не интересует ничто другое. Так что я не думаю, что вам нужно ограничивать себя.

Кандидат: Еще одна область, о которой, может быть, важно поговорить — это психология самости и некоторое представление о характере процесса интернализации.

Кохут: Я не совсем понял, что вы сказали перед тем, как сказать характер процесса интернализации. Вы имели в виду что-то конкретное?

Кандидат: Да, с точки зрения предыдущих тем психологии самости мне бы хотелось уточнить концепцию развития самости.

Кохут: О, я понял. Хорошо. Что-нибудь еще? Мы собираем темы. Есть что-нибудь конкретное, что вы думаете, было бы полезно услышать? Не обязательно прямо сейчас, может в будущем?

Кандидат: Я надеюсь, что мы вернемся к тому, на чем остановились в конце первой лекции, когда вы начали говорить о соподчиненной позиции психологии самости.

Кандидат: Я хотел бы услышать больше о том, как концептуально можно интегрировать теории развития либидо и объектных отношений в нарциссические расстройства так, как вы делали в прошлый раз с механизмом паранойи. Мне показалось интересным, как ваше толкование паранойи соотносится с толкованием Фрейда, и как оно может быть интегрировано, чтобы улучшить наше понимание развития синдрома.

Кохут: Вы задали мне немало работы. Хорошо, чтобы ответить на все вопросы по всем темам, которые вы предложили, может и года не хватить. Но мне кажется, что некоторые вопросы взаимосвязаны, по крайней мере если рассматривать их более широком смысле. Давайте возьмем последний вопрос первым, так как я думаю, что с ним связаны и некоторые другие вопросы. Как представление о нарциссических нарушениях, касающееся дефектов самости, вписывается в рамки теории либидо. Как только идет речь о нарциссизме, само использование этого термина приводит к теории либидо. Что бы мы ни говорили о проблемах нарциссических нарушений личности в терминах нарциссизма, несмотря на введение определенных уточнений, и некоторых изменений, и даже значительных изменений — мы по-прежнему остаемся в рамках теории либидо. Конечно, вы оказываетесь в затруднительной ситуации, когда начинаете говорить о теории либидо. Прежде всего, вы должны спросить себя, что вы на самом деле знаете о либидо. Невозможно, прослушав курс психоанализа в течение одного-двух лет, не признавать на какой зыбкой почве мы находимся, когда даем определения некоторым основным понятиям психоанализа. Что такое либидо? Понятно, что с одной стороны можно дать слишком конкретное определение, с другой стороны можно стать на скользкий путь, когда остается мало пользы от определения. Обозначает ли это понятие что-то биологическое, как я думаю, Фрейд и был склонен постулировать? Говорим ли мы о либидо только потому, что некоторые соматические проявления, в основе которых лежит либидо, до сих пор не найдены или еще не были химически изолированы, но которые надеемся когда-нибудь найти? И будет ли психологический подход в будущем заменен биохимией или какой-либо другой наукой, которая имеет отношение к биохимии? С другой стороны, есть те, кто говорит об основных понятиях психоанализа на таком абстрактном уровне, что эти понятия не более чем систематизация принципов или способов мышления, способов обсуждения случайного поведения, и затем понятия становятся настолько скользкими, что кажется, что они ускользают от нас. Среди большого количества этих проблем я всегда чувствовал, что мы должны держаться за соблюдение нашей деятельности, держаться за описание того, что мы действительно делаем. Мы должны сосредоточить наше внимание на материале, который мы действительно наблюдаем, и мы должны брать не только ту часть нашей теории, которая более или менее близка к наблюдаемым данным, но также и ту часть, которая находится довольно далеко от того, что мы можем непосредственно обнаружить, и еще более высокий уровень абстракции и обобщения фактических данных, с которыми мы имеем дело. И, как вы знаете, я давно высказал убеждение, что фактические данные, с которыми мы имеем дело, являются психологическими данными, психологически воспринимаемыми данными. Мы не воспринимаем биохимические данные. Наши данные не могут перейти на новый уровень, мы должны иметь с ними дело в том виде, в котором мы их воспринимаем, даже если наши представления далеки от наших наблюдений. Как вы помните, я давно понял, что метод наблюдения, основанный на интроспекции и эмпатии, который мы имеем в нашем распоряжении, находится в самом центре теории глубинной психологии, что и определяет сам характер психоаналитической теории. Моя старая статья по интроспекции и эмпатии — в большей степени непонятая работа, хотя на самом деле в ней нет ничего, насколько я могу видеть, что не поддается пониманию. Мне кажется, некоторые читатели всегда считают, что в этой статье я призываю аналитиков быть эмпатийными, или что я рекомендую, чтобы они были интроспективными. Другими словами, некоторые люди считают, что эта работа касалась вопросов, связанных с техникой, или, что она рекомендует определенный вид поведения аналитика и аналитического исследователя. Это не так. То, что я хотел сказать, что в аналитической работе интроспекция и эмпатия играют важную роль, что анализ без интроспекции и эмпатии немыслим. Это не был совет терапевтической позиции. Не было так, как будто я сказал, что аналитик должен быть эмпатийным — Я сказал, что он является эмпатийным, и что эта когнитивная деятельность определяет анализ. Я говорил, что нет другого способа аналитического наблюдения, кроме эмпатии, что нет никакого другого способа узнать психологические данные, кроме как через интроспекцию и эмпатию.

Единстве